В
настоящее время корпоративная социальная ответственность – неотъемлемая часть
бизнеса. Целенаправленная долгосрочная социальная политика позволяет воплотить
в жизнь множество проектов. Вопросы совершенствования законодательства в сфере
НКО социальной направленности являются приоритетом в работе депутатов
Государственной Думы.
В
июле этого года в России должна появиться межведомственная комиссия по развитию
волонтерства, которая будет координировать добровольцев в различных отраслях.
Весной следующего года заработает интернет-портал о волонтерских организациях.
Координация добровольцев это благо или вред? И должен ли благотворитель иметь
налоговые преференции? Об этом «Гражданин и закон» побеседовал с партнером, руководителем
корпоративной и арбитражной практики адвокатского бюро «Качкин и Партнеры»
Кириллом Саськовым и руководителем оргкомитета Legal Run SPB Полиной Качкиной.
Общественная
палата разработала план развития волонтерского движения в России. В июле в
России будет создана межведомственная комиссия по развитию волонтерства,
которая будет координировать добровольцев в различных отраслях. Весной
следующего года заработает интернет-портал о волонтерских организациях. Как вы
считаете, к чему приведут эти инициативы? Нужно ли координировать волонтеров? Принесет
ли это пользу или вред?
Кирилл
Саськов: Вопрос регулирования деятельности волонтеров в
правовом поле стоит достаточно давно, на мой взгляд, это острый вопрос. В конце
прошлого года президент Владимир Путин дал поручение обратить пристальное
внимание на деятельность волонтеров. Это было сказано не в контексте принятия
каких-либо запретительных мер, а в контексте помощи волонтерам, необходимости
их активного вовлечения в социальную и общественную жизнь, а также
необходимости регулирования решения насущных для них вопросов. До этого
государство никак не помогало волонтерам преодолевать проблемы, которые
возникают у них на пути. Я считаю, такие инициативы можно только
поприветствовать.
Да, в России действует
законы о благотворительности и о меценатстве, но системных вещей, которые бы
вовлекали, помогали, регулировали, образовывали волонтеров не существует.
Спектр обсуждаемых
вопросов широк, это и проблемы налогового регулирования и вопросы коммуникации
между различными органами власти. Безусловно, реализация инициатив в нашей
стране может оказаться не такой полезной, как ожидает общество. Но сам факт
того, что в обсуждениях будущих законов принимают участие крупные
благотворительные организации, позволяет надеяться, что инициативы Общественной
палаты пойдут на благо волонтерскому движению.
В
2014 году был законодательно закреплен термин
«меценатство», споры по поводу закона «О меценатской деятельности», регулирующего
деятельность и определяющего статус благотворителей идут давно. Больше всего
депутатов пугали налоговые льготы. Как вы считаете должен ли благотворитель
иметь налоговые преференции?
Кирилл
Саськов: Действительно, в 2014 году этот вопрос стоял очень
остро. С момента вступления в 2002 году в силу Налогового кодекса организациям
предоставлялась льгота от 3 до 10 процентов по налогу на прибыль, в том случае
если они занимались благотворительной деятельностью. И это породило множество
злоупотреблений: регистрировали компании, которые якобы занимались
благотворительностью, а на самом деле незаконно обналичивали средства.
Государство стало
активно бороться с этим явлением и, в конце концов, льготы были отменены. На сегодняшний
день налоговый кодекс четко говорит нам, что благотворительность – деятельность
безвозмездная.Поэтому никаких
уменьшений налоговой базы по налогу на прибыль быть не должно.
Благотворительность должна осуществляться из чистой прибыли.
Для физических лиц предусмотрено
другое налоговое регулирование. Существует возможность получить налоговый вычет
на ту сумму, которую гражданин направил на благотворительность. Таким образом,
можно вернуть 13 процентов от суммы пожертвования.
Что
делать, если вуз или работа призывают заняться волонтерством в
добровольно-принудительном порядке? К примеру, заставляют выйти на субботник,
или мотивируют поучаствовать в каком-то событии? Например, в СМИ появилась
информация, что Министерство образования будет учитывать участие
волонтеров-студентов в мероприятиях Кубка конфедераций и чемпионатов мира как
учебную или производственную практику. Что делать человеку, которого заставляют
стать активистом против воли?
Кирилл
Саськов: Принудительный труд запрещен по трудовому
законодательству. Если за волонтерство предлагают пусть небольшие, но деньги,
это считается малооплачиваемыми социальными работами, а никак не волонтерством.
Другое дело, если преференции не материальные. Опыт многих стран говорит, что
такие бонусы со стороны государства и частных компаний вполне допустимы.
В целом же, насчет
стимулирования волонтерства ведутся жаркие споры. Есть мнение, что такой подход
подменяет собой основной принцип движения, когда люди действуют добровольно и
бескорыстно.
Полина
Качкина: Помимо роли государства в развитии волонтерства
также важна роль бизнеса. Наша компания, к примеру, учитывает социальную
активность кандидатов, особенно молодых людей, при трудоустройстве. Мы смотрим
портфолио вчерашних выпускников вузов и обращаем внимание, принимал ли студент
участие в различных волонтерских акциях.
Нередки
случаи, когда люди собирают в сети деньги на лечение детей. Среди подобных
объявлений хватает и объявлений мошенников. К примеру, недавно житель Зауралья
увидел в сети объявление о сборе средств
для больного ребенка, скопировал его, изменил реквизиты, указав собственную
банковскую карту и таким образом «заработал» около 40 тысяч рублей. Как
бороться с такими мошенниками? Какова процедура их обнаружения и поимки?
Кирилл
Саськов: Такие случаи не редки. Мошенники часто
злоупотребляют человеческим милосердием и при этом пользуются тем, что
большинство людей достаточно ленивы и не хотят проверять — мошенник перед ними
или благотворитель. И это плохо, поскольку такой «слепой жертвователь»
способствует росту числа мошенников.
К сожалению, наше
законодательство построено так, что наказать лже-благотворителей за сбор
средств достаточно сложно. Формально человек просто дарит свои деньги
незнакомцу, а тот волен распоряжаться ими по-своему усмотрению. С учетом
незначительности сумм, привлечь мошенников к ответственности крайне тяжело.
Поэтому всем
жертвователям советую сначала найти в интернете информацию о том, кому мы собственно
переводим средства. Что за человек их получает? На что расходует? Кому и как
помогает?
В
2014 году были внесены последние изменения в Федеральный закон «О
благотворительной деятельности и благотворительных организациях», которые
касались содействия деятельности в области физической культуры и спорта. Не
могли бы вы поподробнее рассказать об этих изменениях?
Кирилл
Саськов: В тексте изменилась ровно одна строчка. В законе в
качестве целей был указан «массовый спорт», формулировку заменили на «спорт, за
исключением профессионального спорта». Таким образом, закон о
благотворительности привели в соответствие с терминологией закона о спорте.
Занимается
ли ваше адвокатское бюро благотворительной деятельностью? Вели ли вы дела pro bono, то есть без оплаты
со стороны клиента?
Кирилл
Саськов: Да, мы, как и другие крупные компании, занимаемся
делами pro bono, стараемся делать это по возможности незаметно, не привлекая внимание.
Эта деятельность отвечает нашим внутренним принципам и отношению к ситуациям в
различных областях экономики. Мы понимаем, что без юридической помощи компаниям
бывает сложно справиться с их проблемами.
Полина
Качкина: Практика pro bono помогает изменять и улучшать законодательство,
мы помогаем делать его проще и удобнее. Подобные дела обычно приходят к нам сами,
законодательные моменты, которые хотелось бы изменить, мы также выбираем сами.
Полина,
вы являетесь руководителем оргкомитета Legal Run в Санкт-Петербурге. Расскажите,
почему возникла идея запуска проекта в нашем городе?
Полина
Качкина: Идея благотворительного забега родилась в Москве,
идеологом его стал Андрей Карельский. Никто не ожидал, что мероприятие
превратится в масштабное ежегодное благотворительное событие, которое будет
проходить по всему миру. В 2014 году за пару недель команда энтузиастов
организовала забег для 150 участников в Москве. Через год они обратились к
нескольким друзьям из разных городов, в том числе к нам, чтобы расширить
географию забега. Мы подержали инициативу, начали готовиться и удивились
отклику крупнейших юридических фирм Петербурга. В первом забеге в 2015 году
участвовали 300 юристов, во втором – 400, в этом году будут бежать 500 человек.
За период с 2014 по
2016 год мы собрали более 6 млн рублей и оплатили лечение для 22 тяжелобольных детей.
В прошлом году в забегах приняли участие 5 тысяч юристов из 37 городов 11-ти
стран. 12 юридических фирм поддержали проект в Санкт-Петербурге. В этом году забеги
пройдут с 20 по 27 мая в 14 городах от Благовещенска до Лондона.
Забег
проходит уже не первый год. Бытует мнение среди граждан, что адвокаты и юристы
нацелены только на собственную прибыль, ничего не делают просто так и уж тем
более не являются филантропами. Так ли это?
Полина
Качкина: Забег показал, что это совсем не так, многие юридические
фирмы поддержали наш проект. Кроме материальной поддержки от компаний,
поступает и много волонтерских предложений от отдельных сотрудников.
Кирилл Саськов: Проект изначально был файдрайзинговым, он организовывался
как файдрайзинговый сбор в помощь благотворительным фондам. Все платежи идут
напрямую благотворителям.
Чего
вы ожидаете от Legal Run в этом году?
Полина
Качкина: Этот забег для меня это не только помощь больным
детям и не только спортивное мероприятие и место встречи коллег-юристов, это скорее
некое единение, сплочение людей которые объединены общей профессией и вместе
делают одно хорошее дело. Люди становятся чуть лучше и чуть ближе друг к другу.
Кирилл
Саськов: И самое главное, мы постараемся спасти еще несколько
жизней, ведь деньги идут целенаправленно детям.
