Юридический рынок активно меняется под воздействием новых технологий.
Основную роль в этом играют так называемые «прорывные технологии», поскольку возникающие
в обществе отношения должны оформляться новыми нормами. Недавно в виде поправок в Гражданский кодекс
был разработан «закон о роботах». Почему задуматься о правах техники стоит до
того, как роботы заполонят улицы городов, и что обо всем этом думает
общественность?
Об этом «Гражданин и закон» побеседовал с управляющим партнером
Санкт-Петербургского офиса Dentons Виктором Наумовым.
Вы занимаетесь интеллектуальным правом, недавно разработали «закон о
роботах» в виде поправок в Гражданский кодекс. Расскажите подробнее об этой
инициативе. Почему вы вообще озаботились этим вопросом? И как отреагировала
общественность?
Мы начали заниматься этой темой в
конце 2016 года, когда поступил заказ от бизнесмена Дмитрий Гришина, который
инвестирует в прорывные технологии в сфере робототехники. В результате мы
выделили ряд ключевых проблем и построили правовую модель. Для начала научного
обсуждения мы решили предложить поправки в гражданское законодательство и, по
сути, пойти по пути минимального сопротивления.
Мы рассматриваем сложную
философскую проблему – будет ли робот когда-либо субъектом права. Этот вопрос
возникает в обществе все чаще, ведь уже есть образцы роботов-хирургов, самодвижущиеся
автомобили и другие удачные технологические примеры, которые становятся
массовыми. При этом, к примеру, мы все апеллируем категориями юридического
лица, но это тоже фикция – юрлицо не ходит по улице, не держит в руках бумаги и
документы – это все делают люди, физические лица.
Законопроект также касается
вопросов учета тех моделей и технических решений, которые обязательно появятся
в будущем. Это вопросы, связанные с безопасностью устройств, сертификацией, ответственностью
за ущерб, который причиняют роботы. Отдельная тематика – безопасность
информационных систем. Возникает вопрос доступа к этой системе, управления,
информационной безопасности пользователей.
Когда мы сделали первую версию
законопроекта, мы решили распространить ее среди ведущих научных школ. По
поручению клиента законопроект был направлен в ведущие образовательные
учреждения страны. Мы получили массу откликов. Никто не сомневался в
необходимости обсуждения этой тематики. С другой стороны было много споров,
например, из-за идеи ограниченной правосубъектности. После ряда замечаний и идей мы представили
вторую версию законопроекта. Это вызвало большой общественный резонанс в
научном и бизнес сообществе.
Кстати, о подобных вещах сейчас
задумываются и в Америке, и в Японии. Наша модель появилась одной из первых, и
она на две третьих совпадает с зарубежными правовыми материалами на эту тему, при
том, что все они независимы. А значит — тема крайне актуальна.
Как думаете, в
какие сроки появится полноценный закон в сфере робототехники и что способствует
его появлению? То есть, не думаете ли вы, что пока киборги не начнут
разгуливать по улицам, общество не примет законы, регулирующие развитие
робототехники?
Когда киборги начнут ходить по улицам, будет уже поздно –
пойдут судебные дела, конфликты, проблемы. Нужно заниматься регулированием
заранее, на этапе разработки моделей, которые затем запустят в массовое
производство. К примеру, если говорить о транспортной сфере, эти модели
появятся в ближайшие несколько лет. А любое законодательство требует долгой
подготовки и тщательного обсуждения. Если посмотреть на регулирование права в
сфере интернета мы видим противоречивые инициативы — движение в режиме «норм-заплаток»,
а это не правильно – слишком ответственные требуются решения. Уже сейчас нужна
система понятий, принципы регулирования, генерирование правил поведения будущих
устройств. А это требует и ресурсов и времени. С моей точки зрения это займет
1,5 – 2 года активной работы.
Существует мнение,
что законодательство должно опережать развитие техники, а не следовать за ним.
Вместе с тем, многие специалисты говорят «да куда нам думать о роботах, если мы
их пока что в глаза не видели, давайте лучше о насущных проблемах поговорим». Какой
из этих двух точек зрения вы придерживаетесь и почему?
Человечество всегда реагирует на что-то с опозданием. Оно
развивается по экспоненте. При этом сроки появления и внедрения технологий все
время уменьшаются. В ближайшее время новые технологии станут массовыми, мы
должны это понимать. Я считаю, что право должно идти в ногу с массовыми
технологиями. В момент появления экспериментального работающего образца право уже
должно предложить модель того, что произойдет, когда все эти объекты или
субъекты массово войдут в нашу жизнь.
Недавно был создан
совет при Госдуме по законодательной поддержке цифрового государства.
Расскажите о целях и задачах совета, какие вопросы он будет решать?
Технологии все больше приходят в нашу жизнь, а
законодательство до сих пор развивается
по-старому, что в принципе логично. К примеру, один из повсеместных трендов – «переход
в цифру», отсутствие сбалансированного регулирования в этой сфере рано или
поздно помешает научно-техническому прогрессу. Мы должны быть готовы к быстрому
развитию человечества.
В одном из интервью
вы высказали идею, что интернет–сервисы сейчас — сродни государствам. Страна
\»ВКонтакте\», супердержавы Facebook и Twitter. Офлайн–государства мало
что могут им предложить, кроме как заблокировать. По сути, эти сети стали
мегарегуляторами. Они сами диктуют, как вести бизнес по всему миру. Как вы
считаете, к чему в будущем приведет параллельное существование онлайн и офлайн
государств, не грозит ли эта ситуация противостоянием?
О смертельном конфликте речь не идет, но то, что сервисы с
годами будут все сильнее влиять на государства и их политику это точно. За
подобными компаниями миллиарды пользователей и огромное количество денег. И
главное – за ними те новые общественные отношения, на которые мы начинаем
ориентироваться.
Сейчас также нет
единого международного законодательства в сфере интернета, при этом каждое
государство хочет, чтобы международные сервисы соблюдали его законы. Как вы
считаете, смогут ли державы договориться в ближайшем будущем или эта нелогичная
ситуация однажды «порвет» глобальные корпорации на локальные компании?
Непростой вопрос. Лет 5 назад можно было смело говорить, что
появится система международных соглашений по использованию глобального
информационного пространства, аналогичная конвенции об использовании территории
Луны или Антарктиды. Сейчас из-за усложнения экономической и геополитической
ситуации желание обособиться и
установить собственные законы на каждой территории возрастают. Но поскольку мир
заинтересован, к примеру, в свободном пространстве для электронных платежей,
значит, договариваться все же придется. Хотя, думаю, договариваться будут только в
случае глобальной угрозы.
Что скажете о
российском законодательстве в сфере борьбы с киберпреступностью. Насколько оно
помогает бороться с хакерами и мошенниками? Что надо изменить, чтобы усилить
борьбу?
Стоит разделить практику в этой сфере на две части. Первая —
это материально-правовые нормы. Они были обновлены 5-6 лет назад и в принципе
покрывают все разнообразие правоотношений. Вторая половина касается
процессуальных аспектов и фактических возможностей государства противостоять
кибермошенникам. Тут возникает проблема с технологической оснащенностью и
наличием грамотных человеческих ресурсов. Еще один не менее важный аспект –
вопрос культуры пользователей, бизнесменов и чиновников. Мы все очень
поверхностно и небрежно относимся к использованию гаджетов, а это играет на
руку мошенникам.
Как вы оцениваете
введение «налога на Google» и его последствия?
С моей точки зрения любые инициативы, касающиеся введения
налогового бремени в сфере электронной коммерции должны просчитываться. Будет
ли это выгодно? Насколько это сложно в исполнении? И снова встает вопрос
международного сотрудничества. Одним словом, это еще одна сложная проблема, по которой
надо долго договариваться с другими государствами.
Роскомнадзор за два
года внес 313 сайтов в реестр нарушителей прав субъектов персональных данных.
Основанием для ограничения доступа к сайтам-нарушителям послужило размещение
персональных данных граждан на ресурсах, предоставляющих доступ к такой
информации неограниченному кругу лиц в отсутствие правовых оснований. Первым за
нарушение требований закона \»О персональных данных\» наказали сайт
Linkedin.com. Многие русскоязычные пользователи таким поворотом оказались
недовольны. Пожалуй, это типичный случай, когда сначала развиваются
интернет-технологии, а потом появляются законы, ограничивающие их развитие. Как
вы оцениваете закон о персональных данных и его последствия для российского
интернет-сообщества?
Ни у кого не вызывает сомнений, что персональные данные следует
охранять, и роль государства в этом процессе
высока, кстати по каким-то параметрам в этом Россия опередила Евросоюз, где
только в следующем году вступит в силу новая система регулирования. Другой
вопрос в том что из-за сжатых сроков принятия закона, существует перечень тем, которые
еще только предстоит доработать. К примеру, тема локализации персональных
данных. В документе это всего 5-6
строчек текста и они сформулированы таким образом, что их можно понимать по-разному.
С моей точки зрения подобные формулировки недопустимы, они должны быть четкими
и безукоризненными. Вопрос в том, с какой скоростью будет вестись доработка подобных
моментов и насколько она будет системной.
